Неточные совпадения
— Я только хочу сказать, что те права, которые меня… мой интерес затрагивают, я буду
всегда защищать всеми силами; что когда у нас, у студентов, делали обыск и читали наши письма жандармы, я
готов всеми силами защищать эти права, защищать мои права образования, свободы. Я понимаю военную повинность, которая затрагивает судьбу моих детей, братьев и меня самого; я
готов обсуждать то, что меня касается; но судить, куда распределить сорок тысяч земских денег, или Алешу-дурачка судить, — я не понимаю и не могу.
Свой слог на важный лад настроя,
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего героя
Как совершенства образец.
Он одарял предмет любимый,
Всегда неправедно гонимый,
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Питая жар чистейшей страсти,
Всегда восторженный герой
Готов был жертвовать собой,
И при конце последней части
Всегда наказан был порок,
Добру достойный был венок.
И, верно, счастлив там, где люди посмешнее.
Кого люблю я, не таков:
Молчалин за других себя забыть
готов,
Враг дерзости, —
всегда застенчиво, несмело
Ночь целую с кем можно так провесть!
Сидим, а на дворе давно уж побелело,
Как думаешь? чем заняты?
В общем, чутко прислушиваясь к себе, Самгин
готов был признать, что, кажется, никогда еще он не чувствовал себя так бодро и уверенно. Его основным настроением было настроение самообороны, и он далеко не
всегда откровенно ставил пред собою некоторые острые вопросы, способные понизить его самооценку. Но на этот раз он спросил себя...
Стыдлива ты? Стыдливость-то к лицу
Богатенькой. Вот так
всегда у бедных:
Что надо — нет, чего не надо — много.
Иной богач
готов купить за деньги
Для дочери стыдливости хоть малость,
А нам она не ко двору́ пришла.
Никогда, ни с кем я не почувствовал настоящего родства, хотя
всегда искал родство и
готов был его преувеличить (это я думаю сейчас о Я. Бёме).
Что ему
всегда казалось это, в этом он
готов был теперь поклясться, хотя был почти в полубреду.
При своем страстном желании отличиться он
готов был иногда на самый безрассудный скачок; но только что дело доходило до безрассудного скачка, герой наш
всегда оказывался слишком умным, чтобы на него решиться.
Его везде охотно принимали; он был очень недурен собою, развязен, забавен,
всегда здоров и на все
готов; где нужно — почтителен, где можно — дерзок, отличный товарищ, un charmant garçon.
— Он такой милый; все мы его любим;
всегда он
готов на всякую услугу, и за тобой он ухаживал, а тут вдруг налетела та-та-та, и вот тебе целая вещь.
— А что касается до меня, — заметил князь, — то я
готов, как твой приятель и как человек любознательный, присутствовать при этом опыте и участвовать в нем. Но я тебя еще утром предупреждал, что такие опыты бывали и
всегда оканчивались позорной неудачей, по крайней мере те, о которых мы знаем лично, а те, о которых мы знаем только понаслышке, сомнительны в смысле достоверности. Но ты начал дело, Лихонин, — и делай. Мы тебе помощники.
Несколько раз
готов я был броситься к ней на шею и просить, чтоб она не ездила или взяла нас с собою; но больное ее лицо заставляло меня опомниться, и желанье, чтоб она ехала лечиться,
всегда побеждало мою тоску и страх.
Долго говорила она; ее слова, нежные и грозные, ласковые и строгие и
всегда убедительные, ее слезы о моем упрямстве поколебали меня: я признавал себя виноватым перед маменькой и даже дяденькой, которого очень любил, особенно за рисованье, но никак не соглашался, что я виноват перед Волковым; я
готов был просить прощенья у всех, кроме Волкова.
Рано, рано утром безжалостный и, как
всегда бывают люди в новой должности, слишком усердный Василий сдергивает одеяло и уверяет, что пора ехать и все уже готово. Как ни жмешься, ни хитришь, ни сердишься, чтобы хоть еще на четверть часа продлить сладкий утренний сон, по решительному лицу Василья видишь, что он неумолим и
готов еще двадцать раз сдернуть одеяло, вскакиваешь и бежишь на двор умываться.
Председатель казенной палаты прямо говорил, что не только в настоящий набор, но если будет объявлен и другой, и третий — он
всегда послужить
готов.
Нынешний Порфирий был
всегда приветлив, весел, учтив, расторопен и
готов на услугу. С удовольствием любил он вспомнить о том, что в лагерях, на Ходынке, его Перновский полк стоял неподалеку от батальона Александровских юнкеров, и о том, как во время зори с церемонией взвивалась ракета и оркестры всех частей играли одновременно «Коль славен», а потом весь гарнизон пел «Отче наш».
Но вот что случалось почти
всегда после этих рыданий: назавтра он уже
готов был распять самого себя за неблагодарность; поспешно призывал меня к себе или прибегал ко мне сам, единственно чтобы возвестить мне, что Варвара Петровна «ангел чести и деликатности, а он совершенно противоположное».
— Контора у меня здесь маленькая и совершенно безвыгодная, — начал он, — но, считая себя виноватым, что не приехал к вам в губернский город представиться, и как супруга ваша справедливо мне приказывала через почтальона, что она и вы очень обижаетесь, что все мы, почтмейстера, точно будто бы знать не хотим своего начальника, но видит создатель, что это я по робости моей сделал и что я
готов с полным моим удовольствием исполнить
всегда, что следует…
— Ну, ладно. Только я, брат, говорю прямо: никогда я не обдумываю. У меня
всегда ответ
готов. Коли ты правильного чего просишь — изволь! никогда я ни в чем правильном не откажу. Хоть и трудненько иногда, и не по силам, а ежели правильно — не могу отказать! Натура такая. Ну, а ежели просишь неправильно — не прогневайся! Хоть и жалко тебя — а откажу! У меня, брат, вывертов нет! Я весь тут, на ладони. Ну, пойдем, пойдем в кабинет! Ты поговоришь, а я послушаю! Послушаем, послушаем, что такое!
О, ужас! я припоминаю! Да… это так… это действительно было! Действительно, я и под козырек не сделал, и не распевал… Но почему же, о сердце! ты не предупредило меня! Ты, которое знаешь, как охотно я делаю под козырек и с каким увлечением я
всегда и на всяком месте
готов повторять...
С своей стороны, я
всегда, как вы знаете,
готов ходатайствовать перед высшим начальством за достойнейших.
Антон Фердинандович был именно профессор-патрон: он в самом деле любил Круциферского, но только не рисковал своими деньгами, как мы видели, — а рекомендацию
всегда был
готов дать.
Конечно, многие восстанут на меня, но я
готов претерпеть
всегда.
— Да, хозяин, где он пройдет с своими сорванцами, там хоть шаром покати! — все чисто: ни кола ни двора. Но зато на схватке
всегда первый и
готов за последнего из своих налетов сам лечь головою — лихой наездник!
— Вы читали сказки, а это прекрасная, умная книга. В ней описан человек, который посвятил себя защите несчастных, угнетённых несправедливостью людей… человек этот
всегда был
готов пожертвовать своей жизнью ради счастья других, — понимаете? Книга написана в смешном духе… но этого требовали условия времени, в которое она писалась… Читать её нужно серьёзно, внимательно…
— Тэк… Ничего, все это не худо… Только вот больно ты открыт, — во всех грехах и всякому попу
готов каяться… Ты сообрази насчет этого — не
всегда, брат, это нужно… иной раз смолчишь — и людям угодишь, и греха не сотворишь. Н-да. Язык у человека редко трезв бывает. А вот и приехали… Смотри — отец-то не знает, что ты прибыл… дома ли еще?
На сердце и нрав Ильи Макаровича синьора Луиза не имела желаемого влияния. Он оставался по-прежнему беспардонно добрым «товарищеским» человеком, и все его знакомые очень любили его по-прежнему. Анну Михайловну и Дорушку он тоже по-прежнему считал своими первыми друзьями и
готов был для них хоть лечь в могилу. Илья Макарович
всегда рвался услужить им, и не было такой услуги, на которую бы он не был
готов, хотя бы эта услуга и далеко превосходила все его силы и возможность.
Леонид. Я
всегда за вас
готов. (Уходит, припрыгивая, направо).
5) Дистанционному начальнику поставить в обязанность быть праздным, дабы он, ничем не стесняясь,
всегда был
готов принимать нужные меры. [Пользу от сего я испытал собственным опытом. Двадцать пять лет я проводил время в праздности, а имения мои были так устроены, как дай бог всякому. Не оттого ли, что я
всегда имел нужный досуг? [Прим. автора проекта.]]
Беркутов.
Готов всегда с величайшим удовольствием!
Он был
всегда весел, добродушен и любезен;
всегда был
готов играть, лизаться и подшутить над лошадью или человеком.
— Отчего же детей нет? — торопливо спросила графиня, поглядывая на мужа, потом на тетю Соню. — Мисс Бликс знает, что граф любит, чтобы дети
всегда завтракали ровно в двенадцать часов; скажите мисс Бликс, что завтрак давно
готов! — обратилась она к буфетчику.
Дом-то, впрочем,
всегда ведь
готов.
— Вы пьяны, а потому я не понимаю, в каком смысле вы говорите, — заметил он строго, — и объясниться
всегда с вами
готов; даже рад поскорей… Я и ехал… Но прежде всего знайте, что я принимаю меры: вы сегодня должны у меня ночевать! Завтра утром я вас беру, и мы едем. Я вас не выпущу! — завопил он опять, — я вас скручу и в руках привезу!.. Удобен вам этот диван? — указал он ему, задыхаясь, на широкий и мягкий диван, стоявший напротив того дивана, на котором спал он сам, у другой стены.
Разбирая рапсодии Шерамура, я
готов был иногда подозревать его в сумасшествии, но он не был сумасшедший; другой раз мне казалось, что он ленивый негодяй и дармоед, но и это не так; он
всегда ищет работы, и что вы ему поручите, — он сделает.
— Ну да, на смерть. Солдат
всегда должен быть
готов к этому. Что поделаешь? Смерть — это маленькое неудобство в нашей профессии.
ВсегдаЯ был
готов судьбы удары встретить.
Не только его друзья и приятели, но всякий мог сделать лично ему какие угодно жесткие замечания, и он принимал их
всегда добродушно и спокойно, и
готов был сознаться в ошибке, если чувствовал справедливость замечаний.
Да, если мне позволил ваш родитель,
То я
готов неопытность ввести
На лучший путь. — Там нет цветов,
Там терния, но цель, к которой мы
Приходим, веселит нас — а былое
Печально или весело, смотря по тем
Мгновениям, когда о нем воспоминаешь.
Итак, всего важней последствие;
Коль к доброму концу деянья наши,
То способы
всегда уж хороши,
Какие б не были — страшись Фернанда!
Он льстит тебе, обманет — или,
Положим, на тебе он женится —
Но это для того, чтоб быть богаче.
Кольцов был благороден и чист в душе своей, он
всегда имел стремления добрые,
готов был последним поделиться с друзьями, но и он не мог освободиться от дурного обычая барышничать при торговле; он говорит, что на торгу «не мог удержаться» от этого…
Сон опять начал сковывать Авилова, но он боролся с ним и все старался припомнить, где он слышал такой же голос? Порою он уже вот-вот
готов был вспомнить, но мысли его рассеивались и путались, как
всегда у засыпающего человека… Наконец, совершенно засыпая, он вспомнил.
Рославлев-старший. Как мило она отклоняет от себя всё, что на лесть похоже. Вот раствор, он
готов, мне
всегда был целебен. Ужасно противен вкусу, но во всяком случае безвреден. (Подносит Рославлеву-младшему, тот рукой машет, что не хочет.)
— За себя нимало не опасаюсь я, — молвила спокойно Манефа. — Мало ль кто ко мне наезжает в обитель — всему начальству известно, что у меня
всегда большой съезд живет. Имею отвод, по торговому, мол, делу приезжают. Не даром же плачу гильдию. И бумаги такие есть у меня, доверенности от купцов разных городов… Коснулись бы тебя — ответ у нас
готов: приезжал, дескать, из Москвы от Мартыновых по торговле красным товаром. И документы показала бы.
— Дал столько, за сколько иной в наше время продал бы совесть свою, всю, со всеми варьяциями-с… если бы только что-нибудь дали-с. Только меня варом обдало, когда я положил в карман денежки. Право, я не знаю, как это со мной
всегда делается, господа, — но вот ни жив ни мертв, губами шевелю, ноги трясутся; ну, виноват, виноват, совсем виноват, в пух засовестился,
готов прощенья просить у Федосея Николаича…
Больной, по крайней мере до известной степени,
всегда сознает эту ложь, негодует на врача и
готов проклинать медицину.
Я откровенно рассказывал ему о своих недоумениях и ошибках, советовался обо всем, чего не понимал, даже таскал его к своим пациентам; с чисто отеческою отзывчивостью Иван Семенович
всегда был
готов прийти ко мне на помощь и своими знаниями, и опытностью, и всем, чем мог.
Какое бы ты ни делал дело, будь
готов всегда бросить его. Так и примеривайся, — можешь ли отлепиться. Тогда только и делаешь хорошо то дело, которое делаешь.
— Да! вот
всегда такова-то правда людская на свете! — печально и горько вздыхал он. — Ты душу за них отдать
готов, ты на крест, на плаху идешь, а они над тобой издеваются, они в тебя каменьями и грязью швыряют… Люди, люди!.. братьями вы называетесь!.. Что ж, рвите меня по-братски! бейте меня, плюйте, терзайте!..
— Об этом, отец Прохор, нечего и толковать, — сказал Поликарп Андреич. — Опричь того, что Марку Данилычу я
всегда и во всякое время со всякой моей радостью
готов услужить, насколько сил и уменья станет, мы бы и по-человечеству должны были принять участие в таком несчастье Авдотьи Марковны. Не соскучилась бы только у нас, — прибавил он, обращаясь к Дуне.
—
Всегда рад и
готов, и иначе не умею.